— Что тебе нужно, Гаррет?

— В настоящий момент мне хотелось бы узнать, почему у вас считается забавным подсунуть мне такое хамское создание, как твой треклятый попугай, — но стоит отплатить тебе нимфеющей из нимф, как сразу вытаскиваются ножи для разделки мяса?

Рядом материализовались еще двое подручных с целым набором мясницкого снаряжения. Это в вегетарианской-то столовой!

— Что, баклажаны нового урожая оказывают серьезное сопротивление?

Казалось, всем здесь очень хотелось обступить своего доброго дружка Гаррета со всех сторон. Ничего хорошего это не обещало. Дотс мягко взмахнул рукой.

— Попробуй еще разок, Гаррет.

— Я просто хотел посмотреть, как у вас идут приготовления к сегодняшнему вечеру. Ну, и еще сказать «привет».

— А почему это тебя интересует?

— Потому что мне там тоже придется присутствовать, капустная ты отрыжка! И никак не отвертеться. А мне все это мероприятие не очень-то по душе.

Морли окинул меня внимательным взглядом. Стройный и черноволосый, миловидный и всегда безупречно декорированный по последней моде, он распространяет вокруг себя атмосферу такой чувственности, от которой женщины совершенно теряют голову, даже если его заносит в женский монастырь.

— Что это? У тебя, кажется, под носом грязь? — В последнее время Морли начал отращивать себе тонкие усики.

Он даже не улыбнулся.

— Сядь, Гаррет.

Я присел на стул — ближайший к двери.

Морли уселся передо мной и принялся пристально меня разглядывать. Наконец он произнес:

— Говорят, ты нынче у Белинды на жалованье?

— Чушь собачья. Кто это тебе сказал?

— Белинда. В последний раз, когда приходила отдать распоряжения к празднику.

— И ты поверил? Но ты же знаешь меня! Я не стал бы работать на нее, даже если бы мне нужна была работа — а она мне не нужна. У меня есть моя мануфактура, самое прибыльное дельце в Танфере. Тебе просто понадобился повод выплеснуть свою желчь.

— Она говорила очень убедительно.

Дотс рассматривал меня еще какое-то время. Его с его парнями мучила какая-то серьезная проблема. Никто не хотел дружить с любимым сыном мамочки Гаррет.

— Давай вываливай, Морли. Что у тебя тут стряслось?

— Я и так не жду ничего хорошего от этого праздника. А тут еще ты, предположительно Белиндин главный жеребец, подходишь через каких-нибудь десять минут после того, как твоя милашка дает нам знать, что все дело вообще будет проходить не здесь! «Пальмы» будут только поставлять блюда, а само мероприятие состоится в Уайтфилд-холле. Потому что мой ресторан, видите ли, недостаточно велик! Слишком много людей в этом мире хотят засвидетельствовать свое почтение Большому Боссу.

— Никогда не слышал о б Уайтфилд-холле. Это не тот ли мемориальный зал для ветеранов, что был учрежден в память о Войне за выбитый зуб Коди Бирна?

Во времена Империи в Каренте велось множество маленьких войн по совершенно пустячным поводам. Потом мы повзрослели и стали настоящим королевством, после чего затеяли одну большую войну, которая и длилась на протяжении последних ста лет, — ту самую, в которой участвовал я. Наряду со всеми известными мне людьми мужского пола, включая моего брата, и отца, и деда, и отца и деда моего прадеда, и всех их родных, двоюродных и троюродных братьев, а также побочных отпрысков.

На настоящий момент смертоубийство закончилось; впрочем, теперешний мир во многом был еще хуже прежней войны.

— Я ничего не знаю о ваших войнах, — отвечал Дотс.

Кстати, здесь он сказал истинную правду: будучи наполовину темным эльфом, он пользовался некоторыми послаблениями относительно человеческих законов — например, того, который касается всеобщего призыва. И вообще на человеческую историю ему начхать. Он редко вспоминает даже о прошедшей неделе — за исключением тех случаев, когда прошедшая неделя подкрадывается к нему сзади и шарахает по затылку…

— …Но это действительно что-то вроде военного мемориала, — тем временем завершил он.

Морли неглубок. Морли хорош собой. Морли — кошмар, заставляющий отцов пробуждаться среди ночи в холодном поту. Он — та греза, которую их дочери берут с собой в постельку, чтобы с ней позабавиться. Это тот самый плохой мальчик, которого хотят все девочки, считая, что им удастся приручить его — до тех пор, пока не найдут себе какого-нибудь олуха, который станет зарабатывать им на пропитание и обращаться с ними по-человечески.

Какой я все-таки завистливый!

— Не понимаю. Чем он ей так приглянулся? Зачем ей понадобилось переносить празднество туда?

— Я же сказал тебе: там помещается больше народу. К тому же им заправляют люди, которым она может доверять.

— Ты хочешь сказать, что Белинда тебе не доверяет?

— Ты что, действительно такой наивный? Разумеется, не доверяет. Я не тот человек, который ей нужен.

— А кто ей нужен?

— Машина, дубина!

— Только не надо услаждать мой слух вегетарианской поэзией. В ней нет смысла, когда светит солнце.

Дотс покачал своей красивой головой. Он не хотел принимать игру.

— Белинда не поверит мне, даже если я поклянусь ей десятью тысячами клятв. Это все ее безумие — она не может доверять никому. За исключением тебя. Скорее всего, по той же глупой причине, по которой доверял тебе Чодо, — потому что, насколько я могу понять, у тебя такой туман в мозгах, что ты просто не можешь не быть честным.

Этика и мораль Морли во многом зависят от ситуации. Что не мешает ему оставаться отличным парнем — большую часть времени. Когда ему это выгодно.

— Ваши откровения согревают жемчужниц моего сердца, мистер Дотс.

— Что ты хочешь этим сказать? Я никогда не понимал — что такое жемчужницы?

— Какие-то моллюски, кажется. Не знаю толком, но звучит хорошо.

— У меня большое искушение снова передумать.

Однако Сарж и Рохля со своими кислыми минами, а также все остальные уже вернулись к работе.

— Для Организации это сборище будет главным событием недели.

— Ну, и повод особый.

— Ты знаешь Жнеца Темиска?

— Агента Чодо в судебных сферах? Если споткнусь об него, то узнаю, но не более того.

— Он до сих пор адвокат Чодо. Ты можешь о нем что-нибудь сказать?

— Для юриста он играет довольно честно. Они с Чодо дружат с детских лет. А что?

Порой лучший способ иметь дело с Морли — это сказать ему правду. Или хотя бы нечто приближающееся к правде, когда правда слишком драгоценна, чтобы вот так задаром выкладывать ее на стол. Нечто достаточно близкое, чтобы заставить его сделать то, чего ты от него хочешь — вот что я имею в виду.

— Я сталкивался с ним, когда мы сколачивали нашу трехколесную компанию.

— Это когда тебе приплачивали за то, чтобы ты держался в стороне? Я слышал, как ты всех там достал со своим морализаторством и болтовней об этических принципах.

Я не стал глотать наживку.

— Он подкинул мне одно дело.

Морли любит пререкаться. Это делает его центром общего внимания.

— Расскажешь мне о нем, когда все закончишь, Гаррет.

— У тебя есть идеи, что она собирается отмочить сегодня вечером?

— Нет. Но я буду очень осторожен. Буду следить за всем и держаться поближе к кухне. И тебе советую, если тебя действительно интересует мое мнение.

— О, интересует, еще как интересует! Возможно, я даже надену кольчугу под рубашку… Ты никогда не слышал, чтобы Чодо баловался с магией?

— Нет. Он не любил чародеев — разве что иногда нанимал кого-нибудь, чтобы наложить охранное заклятие, но не больше. Они всегда бесили его тем, что у них больше реальной власти, чем у него.

— Я имел в виду его лично.

— Ну что ты! Его таланты ограничиваются убийствами, нанесением увечий и администрированием. Магических способностей у него не больше, чем у какого-нибудь могильного камня.

— Так я и думал.

Я признавался в том, о чем думал. Уже второй раз. Что-то я разоткровенничался со своим дружком.

— Так что у тебя там такое? — соизволил поинтересоваться Морли.